Мораль на йух. Комиссию — туда же

Приближение выборов срабатывает, как клюв жареного петуха, не только по отношению к кандидатам и прихлебателям, не только в случае социолухов и политолухов, но и на разнообразных чиновников. И без того инициативная Нацкомиссия по морали решила под воздействием выборного клюва совершить все возможные пакости, и даже сверх того, что кажется возможным.

За последние несколько дней эти деятельные старцы (режьте меня, но не могу представить себе «Нацкомиссию по морали» иначе, как в виде старцев, независимо от возраста реальных ее членов) взялись сразу за несколько гениальных проектов. Я изо всех сил сдерживался и не писал о планируемых ими глупостях в отношении Интернета, в котором они решили разом побороть всю порнографию путем «запровадження» банального стука провайдеров на своих клиентов. В самом деле, чего об этом писать? Вполне предсказуемая глупость, тем более что они, нацкомиссары, не сами это придумали, а слямзили у канадцев.

Вот не писал я себе, не писал, но потом косвенным образом столкнулся с другим проектом этой группы энтузиастов. Проект сей связан все с теми же СМИ, однако носит этакий филологический характер. Нацкомиссия вознамерилась побороть не только Интернет-порнографию, но и массовое сквернословие. С каковой целью «экспертный совет» засел за составление списка слов, подлежащих запрету. Среди них не только матерные, но и пока что неизвестные «бранные» слова, в публичном употреблении которых нацкомиссары усматривают серьезную угрозу общественной морали. Готовый список будет означать полный запрет на звучание этих слов в эфире и мелькание их в текстах электронных и печатных СМИ. Любопытный нюанс: ежели какая-либо программа будет уличена в употреблении «запретных» слов, то будет закрыта.

Что тут можно сказать? Нацкомиссия в своем глуповатом рвении диктовать всем и вся свою версию морали как единственную ошибочно полагает себя наследницей советской цензуры. Ибо советская цензура, при всех ее перегибах, была действенной. Да и характеризовалась не только перегибами. Особенно если не ограничиваться политическими аспектами. Вспомните хотя бы то, что советские дикторы были эталоном грамотной речи. Конечно, какой-нибудь либеральствующий дурачок может навзрыд поведать вам, как тяжело это дикторам давалось и как жестко их прессовали за ошибки. Но, уж простите, это мне совершенно безразлично. Куда важнее то, что функцию образца, на который ориентировались отнюдь не только начинающие интеллигенты, они выполняли великолепно.

Но Нацкомиссия не считает вопрос грамотности относящимся к области морали и нравственности. Их привлекают лавры искоренителей мата и брани с экранов и страниц СМИ. Вроде бы, похвальное стремление, да? Чего уж хорошего в том, что слово, обозначающее собаку женского пола, используется в своем инвективном значении едва ли не в каждом фильме и сериале. Да только методами нацкомиссаров невозможно добиться какого-либо эффекта. Наоборот: плод условно запретный превратят в однозначно запретный, чем вызовут новый всплеск интереса к нему. Вообще проблема мата (о брани «нематерной» — отдельный разговор) в случае со СМИ сильно преувеличена. Я очень хорошо помню, насколько, э-э, востребованной была матерщина в лексике взрослых, детей и подростков в середине восьмидесятых, когда ни о каком мате на экране даже речь не шла (при этом парадоксальным образом уважение к грамотной речи было куда более распространено, чем сейчас). К тому же матерящихся телеведущих я пока даже на наших экранах не наблюдал. Если же речь о программах юмористического свойства (наподобие Камеди Клаб), то в их случае вовсе не в мате дело. Изымите из Камеди Клаб матерный элемент — и останется куча других пакостей (впрочем, и смешные моменты останутся). Не логичнее ли переводить эти программы в другой режим вещания? И потом, честно говоря, на снижение нравственности тот же вполне легальный с лингвистической точки зрения Петросян влияет куда больше ругательски ругательного Галыгигна.

С другой стороны, на всевозможных ток-шоу выпалить какое-нибудь смачное словцо может посторонний приглашенный человек. А программу закроют. Я-то был бы только рад, если бы того же Шустера закрыли за появление у него в эфире умалишенного Романа Виктюка, вследствие неизлечимого психического заболевания мнящего себя культовым режиссером и считающего, что это позволяет материться в любой обстановке. Но при этом прекрасно понимаю, что объективным основанием моя радость не является и закрывать Шустера только по этому поводу бессмысленно. Куда логичнее было бы, если Нацкомиссия инициировала бы профессиональную оценку эфирных и текстовых продуктов объединениями специалистов телекоммуникационной сферы. Пусть вырабатывают некие кодексы, нарушение которых может рассматриваться как основание для лишения лицензии. Тогда все это хотя бы выйдет за рамки чиновного слабоумия.

Я терпеть не могу идиотскую присказку о том, что мат в устах интеллигента — это музыка. Ни черта ни музыка. Но при этом прекрасно знаю, что мат (как и в целом инвективная лексика) выполняет определенные функции в языке. И не только в разговорном. Да, это не повод выносить его на экраны в информационных программах. Но, во-первых, это могут быть и филологические программы. А во-вторых, в случае с художественными текстами (в том числе и кинематографическими) изъятие мата зачастую просто невозможно. С одной стороны, тот же «Остров Крым» Василия Аксенова, книга во всех отношениях уникальная, куда лучше читалась в «советском», отцензурированном варианте, где весь мат был заменен излюбленными аксеновскими эвфемизмами типа «жуемотина». Но с другой стороны, куда выкинуть из рязановских «Небес обетованных» фразу: «Ты на этого мужика свой блядский глаз не клади»? Правда, все эти рассуждения не относятся к сериалам — потому как сами сериалы чаще всего не имеют отношения к художественной культуре.

Но Нацкомиссия, опять же, не ведет речь о сериалах. Ей «почему-то» хочется закрывать программы за употребление матерных слов. Понятное дело, что под эту статью можно при желании подогнать любую программу — что, очевидно, и является основной целью нацкомиссаровской активности. Тем более если учитывать «список бранных слов». Не матерных (их-то не так много, корневых наберется штук пять), а просто бранных. Не берусь угадать, какие именно там будут слова, но возникает вопрос: а за цитирование Достоевского в эфире (его любимого «похерить») тоже будут закрывать программы? Ни секунды не сомневаюсь, что вся эта затея, как и с Интернетом, связана исключительно с политическим стремлением «прижать» неугодных. А сама идея ограничения информационной вседозволенности, абсолютно правильная по сути, будет стараниями Нацкомиссии вызывать крайнее отторжение даже у ее принципиальных сторонников — благодаря прямолинейности методов нацкомиссаров. Лишний раз подтверждается то, что украинские чиновники (впрочем, как, наверное, и большинство чиновников вообще) способны своей «активностью» убить в зародыше любую позитивную идею.