Смерть журналистики

Совсем скоро вся человеческая журналистика станет любительской (блоговой) и, следовательно, абсолютно свободной. И абсолютно бесценной. В прямом смысле слова. Наступает эра тотального графоманства.

Информационное голодание

Кто-то верно заметил, что Оруэлл в своей блестящей антиутопии «1984» уже выдвигал лозунг «Свобода — это рабство». А потому «Ты — раб» ничего нового нам не говорит. Может, оно и так. Может, комментатор-аноним прав. Если, конечно, рассуждать о теоретических моделях. В «реале» все немножко не так.

Оруэлл живописал прелести классических тоталитарных режимов, построенных на коммунистических догматах и доведенных до своего логического (т.е. максимально-людоедского) завершения. Вывод Оруэлла безусловен и абсолютно оправдан. Но я ведь не говорил об изначально несвободных обществах. Я не говорил о коммунистических и социалистических правительствах, которые существуют только, пока уничтожают «врагов» (внутренних, внешних и прочих).

Для классических тоталитарных систем «пожирание биомассы» (через запреты, ограничения на личные свободы, трудовые лагеря, аресты, показательные суды, коллективные осуждения, репрессивную психиатрию и т.п.) и есть способ выживания. Только раб — вольный или невольный — может жить в такой системе. Это понятно и очевидно. И не об этом речь.

Наоборот, я настаиваю, что в современных свободных обществах человек стремительно убегает от этой самой свободы, добровольно отказывается от любого выбора и любой конкуренции и буквально вымаливает у государства пожизненную опеку. Ему хочется потреблять только готовые ответы и зависеть от чужой воли. Такова новейшая реальность. Таков наш путь из рабства физического через относительную конкурентность социальных отношений к рабству информационному. Именно информационному.

Наш современник готов потреблять только готовые ответы. И точка! А потому потихоньку умиравшее выражение «тот, кто владеет информацией, тот владеет миром», сегодня приобретает новое, еще более зловещее звучание. «Тот, кто управляет журналистами, которые активно формируют общественное мнение, тот реально укореняет новые ценности». И сразу отвергну аргументы оппонентов, что сегодня у любого желающего есть доступ к Инету и мегабайтам разнообразной информации. Доступ, конечно, есть. Но есть ли желание выбирать самостоятельную дорогу? Человек все равно хочет получить готовые рецепты поведения, готовые модели «выбора». Он — человек — сутки проводит в информационных паутинах только для того, чтобы не принимать самостоятельных решений.

Реальность №2: смерть журналистики

Потребитель мертв, но мы — авторы журналистских текстов — продолжаем старательно обслуживать мертвое общество. Может, хватит лицемерия: современная журналистика должна (просто обязана) «впаривать» готовые комментарии, грубо управлять людьми, а не продолжать играть в глупый объективизм и «подачу фактов»?

Наталья Лигачева, шеф сайта «Телекритика», блестяще доказала, что на Украине уже совсем не осталось объективной журналистики. По ее мнению, на досрочных выборах 2007 года все национальные медиа в невероятных количествах гнали «джинсу» и даже соревновались в том, кто сделает это более вызывающе и демонстративно. Не будем останавливаться на убедительных доводах Лигачевой, добавим только еще два штриха. Первый: наши журналисты, к примеру, не могут писать правду о наших же парламентариях просто потому, что хотят находиться с ними в приятельских отношениях. Приятельские отношения — это будущие гонорары. Со всеми вытекающими. Второй штрих: журналисты по-прежнему сидят на «черных» (конвертных) зарплатах, а потому полностью зависимы от «руки», которая этот конверт выдает. Свободы не бывает там, где есть хоть какая-то зависимость. Впрочем, не «джинсоведение» и «конвертология» — мотивы моего нынешнего опуса. Проблема намного глубже. И не только на Украине...

А теперь о том, что умирает еще быстрее, чем свобода. О журналистике. О живописании обыденности. О газетном словосложении. Читать или не читать? А если читать, то как читать? Ключевые вопросы сегодняшнего времени. Как уже было сказано в прошлом тексте, «реальности больше нет, есть только наши субъективные ощущения этой самой реальности». Субъективное — это то, что мы думаем по поводу окружающей среды. И только-то! Субъективное — это многомерное и многодневное ощущение одного и того же навязчивого информационного пятна. К примеру, будет Тимошенко премьером или нет. Сам факт значения уже не имеет, значимо лишь наше отношение к этому факту.

И так везде. Кроме субъективных ощущений, ничего другого уже нет. Мира нет. Есть только информационные символы и наше понимание этих символов. И что в этой ситуации делать журналисту? Западная школа журналистики (скучнейшая, надо признать, дама; чопорная во всех отношениях и до безобразия тупая, как и все их одномерное лингвистическое сообщество) до сих пор настоятельно советует «работникам пера и микрофона» сообщать своим читателям/зрителям только факты. Голые, голимые факты. И стараться избегать собственных — журналистских — комментариев.

Комментарии — с изрядными дозами нудного морализаторства — западники выносят в так называемые редакционные колонки, которые пишут маститые мэтры под воздействием разнообразных эйфоринов. Между прочим, мэтром у них становится только тот, кто к своему жизненному закату успевает хорошо пропитаться алкогольно-сигарным цинизмом и страдает крайней степенью многолетней сексуальной неудовлетворенности.

Но западники глубоко ошибаются, скармливая своим потребителям чистые факты. Это уже прошлое. Общество протестует, но ничего не может поделать. Их потребитель покупает все это, а что ему делать? Читать же что-то нужно? А он — потребитель — аж ногами сучит, желая покупать только готовую информационную жратву. «Скажите, что и как понимать, и не сообщайте нам факты!»

Между прочим, в развитых странах «желтые издания» имеют десятикратное, стократное превосходство по тиражам над «газетами влияния». Почему? Помимо очевидных отличий, еще одно «не» — иллюзия, которую эти газеты продают. Они ведь продают уже далеко не факт, но его искривление, вымысел, интерпретацию, т.е. то, чего нет. Пустоту, которую расцвечивают яркими красками и фамилиями звезд.

Другая крайность еще хуже. Когда-то советская журналистка — была такая в свое время — кроваво приучила нас к мысли, что хороший журналист только тот, кто правильно, в одну краску описывает любой факт. Нет, не правильно. Журналист тот, кто любой факт превращает в агитку. Агитпроп — такова крайность другая. Никакой фактологии. Никакой правды. Только вымысел. И только черно-белая стилистика.

А что же есть на самом деле? А на самом деле никаких фактов действительно не существует. Вообще ничего не существует. Есть слова, которыми мы — в силу своего внутреннего понимания — обозначаем окружающие вещи. Зачем же тогда маскировать за другими словами банальную ложь? Нет объективной журналистики. И не нужно. Есть только интерпретации. Живые, сиюминутные интерпретации. Даже если журналист не комментирует, он все равно пишет в своем собственном стиле. Проживая те или иные события, по-своему понимая эти события и присваивая им собственные словесные символы.

Так что же такое реальность? И зачем она нужна? И нужна ли? Ответ, увы, очевиден. Никто не хочет потреблять неочищенную информацию. Никто не хочет потреблять голые факты. Это скучно и требует затрат энного количества мозговых клеток. Потребитель информации ленив, безобразно ленив, и это выдающаяся, фундаментальная особенность информационной эры. Вот почему мы должны насильно «впаривать» ему, потребителю, готовые интерпретации. Как можно более пережеванные и кашицеобразные. Потребитель не хочет думать. Не готов думать. У него нет времени думать. Дайте ему грамотный готовый ответ на любой жизненный вопрос, и он уже ваш раб. Пытливых умов осталось немного. Независимо от социального и финансового статуса. Потребитель хочет кушать жвачку. Тупо жрать!

Только один тип фактов по-прежнему провоцирует отклик — если это сообщение о трагедии. И чем больше крови или ненависти, тем живее обратная связь. Секс, наркотики и насилие диктуют интерес. Остальное нужно пережевывать. Впрочем, потребитель прав. Если он будет думать самостоятельно и делать свои выводы, через семь дней он обязательно обратится к психиатру. Мозги не выдержат нагрузки и закроются в своеобразной аутичной «внутренней комнате». Мир слишком шизофреничен, чтобы распутывать его информационные потоки самостоятельно.

А еще потребитель интерактивен и анонимен. И предпочитает играть в свою собственную игру, анонимно и грязно комментируя профессиональные журналистские интерпретации. Профессионалы против любителей. Анонимы против авторов. Быть анонимом легко — никакой ответственности и никакого страха. Маска всегда делает дозволенным то, что за гранью морали.

Увы, мы все чаще оказываемся на стороне «любителей-анонимов». В Сети это особенно заметно. Они (анонимы) более жестоки в своих суждениях, более оперативны и более агрессивны, а потому все чаще побеждают.

Очевидно, что формальная (профессиональная) журналистика близится к своему закату. По двум причинам. Во-первых, она растеряна и потому не готова отказаться от собственных мифов. Юное течение (любительское письмо) всегда более жестоко и требовательно. Нечто подобное происходит в душеведении, где относительно юный и примитивный ислам жестоко атакует более старое и инертное христианство. Во-вторых, она (классическая журналистика) слишком профессиональна, чтобы быстро перестроиться на любительский манер (больше эмоций и меньше сравнительного анализа). Судя по всему, совсем скоро вся человеческая журналистика станет именно любительской (блоговой) и, следовательно, абсолютно свободной. И абсолютно бесценной. В прямом смысле слова. Наступает эра тотального графоманства. Но когда это станет слишком очевидным, полноценных журналистов уже не останется. Только сплошной поток однообразной информации, состоящей из 33 выражений (почти по Ильфу и Петрову). И очень специфические форумы, на которых будут преобладать непостижимые профессионально-сленговые дискуссии.

Читайте! Еще есть время почитать профессиональные опусы. Осколки. Остатки. Закаты. Смерть журналистики уже близка. Глобальное общество, достигшее абсолютной свободы, окажется ввергнутым в абсолютную тиранию. Попсы, анонимности, блогов и... пустоты.