На пути к новым церковным расколам

22 января — в день то ли «соборности», то ли «злуки» — на Первом национальном канале прошла передача, посвященная проблеме создания на Украине единой поместной православной церкви. Совершенно очевидно, что это еще одна проблема (наряду с признанием голодомора геноцидом, вступлением в НАТО, реабилитацией коллаборационистов из ОУН-УПА, притеснением русскоязычного населения, пересмотром политреформы), которую, по мнению президента Украины, следует безотлагательно решать. Решение этой проблемы, по мнению президента и ему подобных, будет способствовать процессу объединения всей страны в единый целостный организм, то есть «соборности». О том, что такое соборность и как интерпретируют это понятие наши «оранжевые» политики, мы поговорим ниже.

Сейчас же скажем о том, что попытки объединить различные православные церкви на Украине уже предпринимались. Так, еще в июне 2005 года в украинских средствах массовой информации появилось сообщение о начале объединения Украинской православной церкви Киевского патриархата (далее — УПЦ КП) и Украинской автокефальной православной церкви (далее — УАПЦ). Акт об этом действии тогда подписали в Тернополе протоиереи УПЦ КП о. Анатолий Зинкевич и УАПЦ о. Михаил Левкович, ссылаясь на принятое в феврале того же года УПЦ КП обращение к епископату, духовенству и верующим Украинской православной церкви Московского патриархата (далее — УПЦ МП), УПЦ КП и УАПЦ с призывом содействовать объединению православных церквей Украины.

Разумеется, эта акция носила не более чем символический характер. Но следует напомнить, что это была уже отнюдь не первая попытка объединения УПЦ КП и УАПЦ (заметим, что УПЦ МП в подобных акциях участия не принимала, и ниже объясним, почему). Так, в 1992 году лишенный Русской православной церковью (далее — РПЦ) всех степеней священства бывший глава Украинского экзархата Филарет (Денисенко) провел с управляющим канцелярией находившегося в США патриарха УАПЦ Мстислава (Скрыпника) митрополитом УАПЦ Антонием (Масендичем) успешные переговоры о создании УПЦ КП. Главой новой церковной структуры заочно стал патриарх Мстислав. В 1993 году он скончался. В том же году, после заявления Вселенского и Константинопольского патриархата о неканоничности, то есть незаконности с церковной точки зрения УПЦ КП, митрополит Антоний и еще четыре епископа УПЦ КП перешли в РПЦ. УПЦ КП на долгие годы оказалась в церковной изоляции. Справедливости ради следует отметить, что в последнее время УПЦ КП удалось преодолеть церковную изоляцию и установить литургийный контакт с Болгарской православной церковью и старостильной Истинно-православной церковью Греции.

Патриархом УПЦ КП был избран Владимир (Романюк), прошедший и сталинскую каторгу с 1944 по 1954 гг., и 7 лет лагерей, и 3 года ссылки в 70-80-е годы. Его заместителем стал Филарет.

После того как Владимир попытался избавиться от Филарета, он скоропостижно скончался при невыясненных обстоятельствах в 1995 году. Патриархом Киевским и всея Украины стал Филарет, после чего четыре епископа и целый ряд священников вышли из УПЦ КП и восстановили УАПЦ, которую возглавил патриарх Киевский и всея Украины Димитрий (Ярема), считающийся «отцом» современной украинской автокефалии. Кстати говоря, некоторые сторонники УПЦ МП считают Димитрия (Ярему) крипто-униатом, мимикрировавшим под православного, и припоминают такие его слова: «Мы пойдем на Восток, так как там еще не время говорить о Папе и католицизме, ибо там сразу восстанут против нас». Между тем УАПЦ была принята Константинополем в церковное общение в составе «Украинской автокефальной церкви в рассеянии». В настоящее время УАПЦ не имеет единой церковной структуры. Есть лишь отдельные части УАПЦ, которые находятся в очень сложных и неопределенных взаимоотношениях. Таким образом, попытка объединения УПЦ КП и УАПЦ лишь усугубила раскол в украинском православии.

Кроме этого, в середине 90-х годов прошлого столетия между представителями Украинской Греко-католической церкви («униатами», далее — УГКЦ) и «филаретовцами» велись переговоры по созданию украинской национальной церкви — по принципу англиканской церкви. Казалось бы, реальность успеха подобных идей минимальна: юридически УГКЦ подчиняется Римскому епископату, который, разумеется, не может согласиться на создание подобной церковной юрисдикции. Но, учитывая то, что в среде руководства «униатов» очень сильны римско-католические влияния, вполне возможно прогнозировать раскол в УГКЦ и образование «староуниатов» — носителей радикально националистического сознания. Именно «староуниаты» могут явиться вместе с «филаретовцами» и частью непримиримых националистов из УАПЦ основателями украинской национальной церкви.

Надежды на признание такой или подобной церкви Константинополем усилились после того, как появилось заявление представителя всегда тонко чувствующего политическую конъюнктуру Вселенского и Константинопольского патриархата о признании канонической территории РПЦ в границах 1686 года, то есть без Украины. Нельзя в связи с этим забывать и о том, что из среды украинских парламентариев с конца 90¬х раздаются призывы к созданию украинской поместной церкви. Президент Виктор Ющенко также много раз выражал уверенность в том, что в ближайшее время на Украине будет создана единая православная церковь. Эта церковь, по утверждению некоторых экспертов, должна будет получить название «Каноническая украинская автокефальная церковь». При этом президент, похоже, совершенно не отдает себе отчет в том, что он вмешивается в церковную жизнь, поступая ну очень не по-европейски. Ведь возникает вопрос о том, как же быть с принципом светскости государства, продекларированным в Конституции Украины. В ответ Священный Синод УПЦ МП обратился к президенту с призывом не форсировать создание единой православной церкви Украины, поскольку это неизбежно будет сопряжено с всплеском националистических страстей, нарушением и церковного, и политического мира в стране. Каковы бы ни были реальные мотивы подобного обращения, прогноз, данный в нем, абсолютно верен.

Ведь сейчас большинство сторонников Московской патриархии активно выступает против не только автокефалии, но и автономии. Выступают за единство с Московской патриархией на основе принципа «соборности церкви». Причем эти выступления часто раздаются снизу — из среды рядовых священников и мирян. Именно они стали авторами «Ответа православных христиан» на обращение Синода УПЦ МП от 22 ноября прошлого года. В этом обращении (противоречащим по духу предыдущему) к президенту Украины, председателю Верховной Рады и премьер-министру говорится о том, что «мы стремимся к тому, чтобы Украинская Православная Церковь стала Поместной». Но ведь 1 мая 2005 года предстоятель УПЦ МП митрополит Владимир (Сабодан) в интервью «Франс-пресс» заявил о том, что «Поместная Церковь на Украине существует со времени крещения святым равноапостольным великим князем Владимиром Киевской Руси. Церковь называется Поместной по месту осуществления ею спасительной миссии». Так существует ли на Украине поместная церковь, или же ей только предстоит появиться благодаря усилиям президента и противоречивой политике Синода УПЦ МП? Мнения, как говорится, разделились. И очень даже разделились. Часть архиереев поддержала последнее обращение Синода. Часть в настоящий момент ведет себя достаточно осторожно. И не спешит ни с поддержкой обращения, ни с осуждением участившихся в последнее время разлагольствований президента о необходимости создания поместной церкви. Часть (и среди них митрополит Одесский Агафангел) выступает против обращения Синода. Наиболее радикальным было выступление херсонского духовенства во главе с владыкой Ионафаном, заявившими о том, что в случае «создания некой безблагодатной самочинной структуры — «единой национальной поместной православной церкви» — мы будем вынуждены, ради спасения своей души, просить Его Святейшество Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго принять нас в свою непосредственную юрисдикцию».

Нельзя не упомянуть и о недавнем заявлении председателя народного парламента подкарпатских русинов Украины о. Димитрия Сидора о том, что «если нас и дальше будут силком тащить в единую Поместную Церковь с Киевским Патриархатом, Церковь русинская будет просить возвращения ее под омофор Сербского Патриарха».

Наконец, авторы «Ответа православных христиан» напоминают Синоду о том, что «каноническая автокефалия УПЦ может быть дана только с согласия Поместного Собора Матери-Церкви, т.е. Русской Православной Церкви….Иным путем такие важные определения не решаются». Поскольку такого Собора не было, может быть, Синод УПЦ МП несколько преждевременно и безосновательно заявляет о том, что «мы (кто это мы? — А.А.) стремимся к тому, чтобы Украинская Православная Церковь стала Поместной». Авторы «Ответа» напомнили Синоду также «о многочисленных случаях изгнания народом Божиим иерархов-еретиков и иерархов-раскольников со своих кафедр».

Вот вам и еще несколько новых потенциальных церковных расколов. Просчитывают ли в Секретариате президента все возможные риски, связанные с той или иной «объединительной» инициативой? Существуют ли там соответствующие аналитические службы? Или народ в этот Секретариат набирается по принципу «тупой, еще тупее»?

Всего сказанного, кажется, вполне достаточно, чтобы сделать вывод о том, что процесс объединения различных частей и юрисдикций украинского православия в единую украинскую поместную, или национальную, или каноническую автокефальную церковь не может не быть чрезвычайно сложным и достаточно долгим и эволюционным.

Целый ряд крупных исследователей, среди которых академик НАН Украины Петр Толочко, считает, что этот процесс не может заключаться в механическом слиянии трех православных церквей, а должен осуществиться в возвращении двух из них (УПЦ КП и УАПЦ), отделившихся в свое время с нарушением церковных порядков (от себя добавим, что в случае с УПЦ КП это нарушение было более явным, в случае же с УАПЦ — менее) в лоно матери-церкви. При этом представители УПЦ МП настаивают на акте покаяния раскольников. И все-таки, думается, что подобный акт не нужен. Возвращение раскольников и стало бы их покаянием.

Справедливости ради следует сказать, что представители УПЦ МП (как священнослужители, так и миряне) не всегда проявляют достаточную толерантность к представителям других православных юрисдикций и конфессий. Впрочем, у этой нетолерантности есть свои причины. Ведь взаимоотношения различных частей и юрисдикций православия отягощены памятью о прошлых взаимных обидах. Достаточно вспомнить о том, что история существования УАПЦ тесно связана с историей германской оккупации Украины и партизанского движения Украинской повстанческой армии (УПА). В восточных и центральных областях Украины немцами насильно изгонялись епископы и священники Украинской автономной православной церкви (образованной на основании томоса патриарха Тихона (Белявина) об автономии тех частей РПЦ, связь с которыми прервана или не может поддерживаться), и ключи от храмов передавались епископам и священникам УАПЦ. Одновременно бойцы УПА вели прямую кампанию террора против неугодных им епископов и священников, убив 7 мая 1943 года главу Украинской автономной православной церкви митрополита Алексия (Громадского). Бойцами УПА убит был далеко не один священнослужитель Украинской автономной православной церкви.

Конечно же, необходимо помнить и об обидах и претензиях других конфессий Украины. Например, об обидах и претензиях Греко-католиков. Следует отметить, что украинские Греко-католики, жившие на территории Российской империи, к концу XIX века практически исчезли, слившись с православными. В основном движение к воссоединению с православием было добровольным, без принуждения имперской администрации. Только на территории Австро-Венгрии, в состав которой входил ряд областей Украины, сохранилась структура УГКЦ. В годы нарастающего противостояния России и Австро-Венгрии УГКЦ фактически превратилась в националистическую антироссийскую структуру. Свидетельством лояльности УГКЦ к Австрии может служить докладная записка Греко-католического митрополита Андрея (Шептицкого), посланная им в 1915 году австрийскому правительству, в которой, в частности, говорилось, что после оккупации Украины австрийцам и немцам следует ввести на Украине австрийские гражданские законы, создать украинскую церковь, наибольшим образом отделенную от РПЦ. Украинская церковь должна будет молиться не за русского царя, а за австрийского императора, московские святые будут вычеркиваться из календаря. Церковные декреты должны будут выдаваться от имени митрополита Галицкого и всея Украины. В результате удачного наступления на австро-венгерском фронте во время Первой мировой войны Галиция перешла под контроль России. Митрополит Андрей был арестован и сослан. Началось обращение Греко-католиков в православие. Но контрнаступление австрийцев прервало этот процесс. В феврале 1917 года Временное правительство полностью упразднило законодательные ограничения на деятельность всех конфессий. Но после прихода к власти большевиков было фактически прекращено развитие католицизма и Греко-католицизма (равно как и других конфессий). А после присоединения западных областей к СССР (кроме Холмской и Привисленской областей, оставшихся в составе Польши) в 1946 году УГКЦ была и вовсе «самораспущена». 15 марта 1945 года председатель совета по делам РПЦ при СНК СССР полковник НКВД Карпов подал Сталину докладную записку, в которой предложил план ликвидации УГКЦ. Все иерархи-униаты были арестованы и получили предложение перейти под юрисдикцию Московской патриархии в обмен на освобождение. 8-10 марта 1946 года во Львове был созван собор, отменивший унию с Римом. Эта акция органов госбезопасности преследовала далеко идущие цели — не только «самораспущение» УГКЦ, но и ослабление РПЦ. Ведь вся ответственность легла на РПЦ, не осмелившуюся выступить против беззакония. А ореол мученичества, возникший вокруг Греко-католиков, только укрепил их позиции. УГКЦ стала символом и лидером украинского церковного национализма. Тем не менее, УГКЦ имеет полное право на толерантное отношение к себе. Что представители УПЦ МП, увы, демонстрируют далеко не всегда.

Достаточно вспомнить о том, они отреагировали на перенос в августе 2005 года епископального управления УГКЦ из Львова в Киев. Перед недостроенным кафедральным собором УГКЦ в Киеве были проведены акции протеста, в которых участвовали лидеры небезызвестного «Единого Отечества».

В данном случае не столь уж важно понимание подлинных мотивов участников тех акций. Возможно, они действительно были озабочены судьбой канонического православия на Украине (читай — судьбой УПЦ МП). И, возможно, действительно видели реализацию этой заботы в противодействии «католической экспансии», о чем немало говорилось во время этих акций протеста. Но, к сожалению, оппозиционные на тот момент политические движения, призванные реагировать на отклонения власти от ею же провозглашенных демократических принципов, в данном случае сами продемонстрировали нарушение этих принципов. Ну, как, скажите, согласуются требования остановить «католическую экспансию» с современной глобальной религиозной ситуацией — ситуацией экуменического постмодернизма как множественности сосуществующих и взаимопересекающихся и даже взаимопроникающих «религиозных миров». К тому же Греко-католицизм является вполне традиционным сегментом украинской истории и культуры. Еще князь Даниил Галицкий, презентируемый в настоящее время как один из творцов украинской государственности, на некоторое время, исходя (говоря современным языком) из геополитических интересов своего княжества, заключил с Ватиканом церковную унию. И даже принял в связи с этим титул короля. Знаменитый митрополит Петр Могила, изображаемый сейчас как поборник украинского православия, вел переговоры с папским престолом по поводу все той же унии. И будь она заключена, история Украины пошла бы совсем другим путем. Так что о какой «католической экспансии» на Украине можно говорить в настоящее время? Проникновение католицизма на Украину, в украинскую историю и культуру уже давно состоялось и является фактом, с которым нельзя не считаться.

Все, что происходило во время акций протеста против переноса епископального управления УГКЦ из Львова в Киев, имеет, на мой взгляд, свои корни в особенностях государственной политики Украины в сфере религиозной жизни. Мне кажется, верховная государственная власть в свое время лишь продекларировала эти принципы в статьях Конституции Украины, но в действительности приоритет отдавался и отдается в настоящее время православию, обладающему фактически статусом государственной религии. Подобная форма государственно-церковных взаимоотношений, во-первых, нарушает продекларированные в Конституции Украины принципы; во-вторых, не соотносится с современной религиозной ситуацией.

Официальная политика не может игнорировать глобальную религиозную ситуацию. Но на поверку оказывается, что мы по-прежнему поощряем претензии православия на статус государственной религии. Стремление к объединению различных православных юрисдикций, действующих на Украине, в единую поместную православную церковь является результатом не только полного непонимания сложившейся религиозной ситуации; оно, к тому же, не обосновано ни с богословской, ни с исторической точки зрения. Православие, как и все христианство в целом, призвано духовно возродить отдельного человека, отдельную личность, а не народ, нацию или государство. В христианстве даже существует понятие ереси филетизма, то есть «государстволюбия», осужденной в 1872 году патриархом Вселенским и Константинопольским совместно с другими восточными патриархами на специальном Соборе. Сделать это их побудила сама история, которая продемонстрировала, что во всех государствах, где автокефальные церкви были государственными или фактически государственными, с неизбежностью воспроизводилась церковно-имперская идеология с идеями «нового Рима» и «нового Израиля» в центре, с теорией странствующего истинного царства, что приводило в этих отнюдь не моноконфессиональных и не мононациональных странах (каковой, кстати, является и Украина) к межконфессиональным и национальным конфликтам, а религиозную ситуацию в целом — порой к тяжелейшим кризисам.

Таким образом, в своих выступлениях против «экспансии католицизма» представители УПЦ МП не так уж далеко ушли от президента и его «оранжевых» друзей, постоянно, к месту и не к месту демонстрирующих свою православность. При этом поддержка властью православия носит «маятниковый» характер. Сначала государственной поддержкой пользовалась УПЦ КП. В этой поддержке весьма преуспел президент Леонид Кравчук. Затем — УПЦ МП. В настоящее время мы вновь наблюдаем усиление позиций УПЦ КП и, в меньшей степени, УАПЦ. Последняя, как было сказано выше, сейчас не имеет единой церковной структуры и представлена лишь отдельными частями, находящимися в очень сложных и неопределенных взаимоотношениях. И все более очевидно, что именно УПЦ КП предполагается в качестве основы будущей единой поместной церкви. Так что председатель народного парламента подкарпатских русинов Украины о. Димитрий Сидор совершенно прав, когда в своем заявлении связывает эти две структуры (УПЦ КП и единую поместную церковь).

Очевидно, что властным структурам, дабы избежать постоянно двусмысленных отношений с различными православными юрисдикциями, необходимо выработать равноудаленные (и, одновременно, равноправные) с ними взаимоотношения. Тем более, что подобные примеры мы можем наблюдать в ряде европейских стран, где абсолютно спокойно сосуществуют различные православные юрисдикции (в Греции таковых четыре, в Болгарии и Румынии — по две) и никто не стремится загнать их в единую церковь.

На наш взгляд, наиболее приоритетным направлением современной государственной политики Украины в сфере религиозной жизни является последовательное фактическое претворение в жизнь той модели государственно-церковных взаимоотношений, которая предполагает несомненную светскость государства и абсолютное равенство религий (что характерно для объединенной Европы, в которую руководство Украины так стремится). Тем более что формально принципы взаимоотношений государства и различных религий, провозглашенные в Конституции Украины, воспроизводят именно подобную модель. Впрочем, перевод епископального управления УГКЦ из Львова в Киев был, на наш взгляд, весьма и весьма знаменательным событием для развития равноправных взаимоотношений государства и различных религий. Событием много большим, нежели лишь легко угадываемое, обусловленное современной геополитической стратегией Украины решение тогдашней власти. В этом событии уже есть надежда на формирование нормальной государственной политики в сфере религиозной жизни. Еще бы хоть немного веры и любви друг к другу.

И хватит уже педалировать тему канонической связи УПЦ МП с Московским патриархатом, самым примитивным проявлением которой является утверждение — «УПЦ МП — церковь другого государства». А если бы УПЦ была канонически связана, скажем, с Константинопольским патриархатом, в среде радетелей за чистоту украинского православия было такое же волнение по поводу «церкви другого государства», действующей в пределах «соборной» Украины? А то, что юридически УГКЦ полностью подчиняется Римскому епископату, этих радетелей не смущает? А то, что административные центры многих других конфессий, действующих на Украине (римо-католической, протестантских, мусульманских, иудейских и так далее) также находятся за рубежом, их не волнует? Или их заботит только каноническая связь с Москвой? Господа «оранжевые», отвлекитесь от своей русофобии и узнайте, наконец-то, что из всех конфессий, действующих сейчас на Украине, УПЦ МП является наиболее самостоятельной. Эту самостоятельность она приобрела еще в 1991 году, когда ее предстоятелем был митрополит Филарет (Денисенко), нынешний патриарх Киевский и всея Украины от УПЦ КП. Что-то сейчас он предпочитает не вспоминать об этом. Как и о том, что с Московским патриархатом УПЦ МП находится только в молитвенном единении. Впрочем, вряд ли «оранжевые» господа знают, что такое молитвенное единение. Как и любое другое единение. А еще о соборности дерзают говорить!

Кстати о соборности. Термин этот имеет церковное происхождение. И первоначально означал единство церкви. Именно в этом смысле его употребляют авторы «Ответа православных христиан». Затем философ-славянофил Алексей Хомяков придал ему новое значение. Термин стал означать духовное единство всего славянского православного мира. Духовного! Но отнюдь не административно-территориального. А ведь именно такой смысл вносится в настоящее время «оранжевыми» господами в термин «соборность». Такое понимание этого термина заложено не ими. Можно с достаточной степенью точности сказать, что такое понимание соборности восходит к первому президенту (и последнему, тем более что и был он президентом всего один день) Украинской Народной Республики Михаилу Грушевскому. Вот только он в отличие от его нерадивых учеников вкладывал в свое понимание соборности не унитаризм, который ведет к гибели Украины как целостной страны, а федерализм. Да-да. Федерализм. Он писал буквально следующее: «Украинская республика, в конечном счете, будет федерацией земель — соединенными штатами Украины». А также: «Всякое навязывание громадам механической унитарности принудительных связей будет большой ошибкой, которая вызовет только отпор, реакцию, центробежность, или же даст основание для новых усобиц».

Конечно же, никаких штатов на Украине не будет и не должно быть. А вот губернии, воспроизводящие исторически сложившиеся и значительно отличающиеся друг от друга ментально, лингвистически, конфессионально (так что от темы мы не отклоняемся) регионы — Галичина, Волынь, Буковина, Подкарпатско-Русинская, Подолье, Полесье, Надднепровская, Сиверщина, Слобожанщина, Донщина, Запорожье, Новороссия, Таврида — вполне могут быть образованы. Понимаю, что посягаю на очередную «священную корову» президента. Ну, так и Грушевский на это посягал. Как остроумно заметил обозреватель еженедельника «2000» Владимир Корнилов, если бы Грушевский высказал свои мысли в декабре 2004 года, «ходил бы уже на допросы в Генпрокуратуру, а все 50¬гривневые купюры изъяли бы в срочном порядке».

В заключение этой статьи следует отметить, что взаимоотношения различных частей и юрисдикций православия усугубляются обращенностью к религии различных политических сил, использующих религиозные символы в политической борьбе. В свою очередь и различные религиозные организации стремятся извлечь выгоду из союза с теми или иными политическими силами. Весьма наглядно это проявилось в ходе президентских выборов на Украине 2004 года и парламентских выборов 2006 года.

Одни религиозные организации стремились благодаря этому союзу сохранить свое привилегированное в сравнении с другими положение (имеется в виду УП МП). Другие надеялись вернуть себе это же положение, которым они обладали ранее, но с изменением политической конъюнктуры утратили (в данном случае имеются в виду УПЦ КП и УГКЦ). Третьи пытались занять в конфессиональной структуре Украины более достойное место (как, например, УАПЦ). Подобная включенность религиозных организаций в политические события, на наш взгляд, свидетельствует об их религиозной маргинализированности, поскольку они совершенно явно отступают от принципа «Мое царство не от мира сего».

Следует также отметить, что реальные и потенциальные конфликты между различными церквями и конфессиями на Украине пока еще носят локальный характер, но они вполне могут быть стать актуальными для всей страны из-за неумелых и безответственных действий политиков (включая и наделенных высокими президентскими регалиями).