Истории умственной отсталости и ментального коллапса

Рассказывают, что однажды Ющ Ен Ко долго пытался заснуть и считал, но не овец над забором, а пчел, вылетающих из улья. Одна из пчел вела себя очень неспокойно и постоянно летала вокруг дырки, то залетая, то вылетая из нее. Это сильно отвлекало Ющ Ена от подсчета других пчел, и он попросил ее, во имя единства, консолидации и других пчелиных ценностей, вести себя прилично.

— Да пошел ты на... — ответила пчела и поправила восковый бублик на голове. — Это еще вопрос, кто кому снится: ты мне или я тебе.

После этого, Ющ Ен еще четыре дня не спал и размышлял, что лучше: принять относительно строптивой пчелы универсал пчелиного единства или просто очередной указ о разгоне улья?

Однажды Ющ Ен Ко медитировал так долго, что к нему явился его покойный гуру — бодхисатва Вiн Нi Пух.

— Я это... проходил мимо и подумал: а не угостит ли меня мой любимый ученик горшочком меда? — поинтересовался Вiн Нi Пух. — Ты же в курсе — побольше меда, побольше сгущенки, а хлеба можно совсем не давать.

Ющ Ен Ко подошел к буфету и достал оттуда полный горшочек. Он терпеливо дождался, пока бодхисатва разберется с медом, а потом обратился к нему:

— Учитель! Вот уже тридцать лет, как ты разорвал колесо сансары и ушел в сад подсолнухов. Все это время я шел твоим путем, но просветления так и не достиг. Что мне делать?

— Все фигня, кроме пчел... А если хорошо подумать, то понимаешь, что и пчелы тоже фигня. Главное — чтобы все жужжали по-украински...

С этими словами Вiн Нi Пух со страшной силой навернул Ющ Ена горшком по голове. Когда тот очнулся, то вокруг не было никого, зато рядом валялись осколки горшка и дико болела голова. Подумав, Ющ Ен возложил эти осколки на почетное место среди семейных ценностей, а затем поместил их в музее. Говорят, что именно с них началась его коллекция артефактов трипольской культуры.

Ющ Ен Ко сидел у себя на пасеке и играл на железной бандуре без струн. Сам он не слышал звуков бандуры, но пчелы уверяли его, что это и есть самое главное — ибо музыка, которой не слышно, не сковывает дух, ищущий просветления. Одновременно с игрой он оттачивал свое мастерство в произнесении слога «му». На лбу у него были наклеены два иероглифа — «жизнь» и «смерть». Он смотрел в глубину улья, а глубина улья смотрела в него — и Ющ Ен чувствовал себя единым с пустотой и глубиной.

Ющ Ен думал о просветлении и освобождении от оков иллюзорного мира. Когда к нему пришли санитары, вызванные соседями, он улыбнулся и сказал им: «Вы можете быть как два могучих утеса среди бурного моря, но посмотрите только на себя! Вы болтаетесь, как дерьмо в проруби ваших забот и неприятностей!».

Санитары так изумились открывшейся истине, что вкололи Ющ Ену тройную дозу галоперидола. На пятом году пребывания в психдиспансере Ющ Ен достиг просветления и стал Т. Бульбой.